Вопрос, который ставит меня в тупик: «Сумасшедший я или все остальные?» Альберт Эйнштейн
Вот же...гадство. По-другому и не скажешь, твою мать. Как мало оказалось нужно, чтобы выбить из колеи привычный устрой? А ни хрена, самую малость - понаблюдать, как умирает человек в приступе эпилепсии. Рывок, грохот, нелепый в своем бессилии вскрик, дрожь и секундное непонимание происходящего. А после осмысления - попытки помочь, не стоять на месте, увести рыдающих, шокированных до судорог одногруппниц, отдвинуть столы, пособирать разлетевшиеся вещи...И косые невольные взгляды туда, на пол, где бьется под матерящимся Матвеем тело с уже синей кожей. И плевать на замдекана, на преподов...Да вообще плевать, лишь бы разжать будто бетоном сцепленные челюсти, чтобы не задохнулся, не проглотил язык - чтобы выжил. Чужой человек, по сути, так, знакомый одногруппник. Нет же, просто человек, которому желаешь в данный момент только одного: ну же, давай, дыши!
Дыши, пожалуйста, дыши.
Показное спокойствие, удерживаемое волей и своей, и другой, давит собой страх и подступающие к горлу, противные комья паники. Тучных, замшевелых врачух со скорой хочется растерзать за их наплевательское: "О, уже все в порядке?" Нет, блять, не в порядке! Не в порядке отводить его вниз своим ходом, потому что нужно спускаться по лестнице, а носилки хлипкие до истерического смеха. Не в порядке пить чай через пару минут в буфете, когда хочется опрокинуть махом стакан водки. Не в порядке остекленело блестящие глаза тех, кто спасал до вашего, черт возьми, приезда! Это не в порядке!
Откат наваливается не внезапно. Его издевательски мягко накатывающие волны ощущают все: от крепко затягивающихся очередной сигаретой парней до нервно передергивающихся, жмущихся друг к другу девчонок. Задело всех. Что-то страшное, неотвратимое, не отпускающее слегка прикоснулось к каждому, насмешливо и ледяно дохнув беспомощностью. Если бы не увидели...Если бы не поняли...Если бы растерялись...Если бы. Впервые в жизни это словосочетание вызывает алогичную, подрагивающую сухими смешками в груди радость. Потому что успели. Потому что жив, цел и не помнит хриплого ужаса.
Господи, пусть с нами рядом всегда будут люди, которые смогут разжать зубы и всунуть ручку, позволяя вдохнуть. Люди, которые сделают это вовремя, тем самым продлив нашу жизнь на какой-то клочок времени.
Дыши, пожалуйста, дыши.
Показное спокойствие, удерживаемое волей и своей, и другой, давит собой страх и подступающие к горлу, противные комья паники. Тучных, замшевелых врачух со скорой хочется растерзать за их наплевательское: "О, уже все в порядке?" Нет, блять, не в порядке! Не в порядке отводить его вниз своим ходом, потому что нужно спускаться по лестнице, а носилки хлипкие до истерического смеха. Не в порядке пить чай через пару минут в буфете, когда хочется опрокинуть махом стакан водки. Не в порядке остекленело блестящие глаза тех, кто спасал до вашего, черт возьми, приезда! Это не в порядке!
Откат наваливается не внезапно. Его издевательски мягко накатывающие волны ощущают все: от крепко затягивающихся очередной сигаретой парней до нервно передергивающихся, жмущихся друг к другу девчонок. Задело всех. Что-то страшное, неотвратимое, не отпускающее слегка прикоснулось к каждому, насмешливо и ледяно дохнув беспомощностью. Если бы не увидели...Если бы не поняли...Если бы растерялись...Если бы. Впервые в жизни это словосочетание вызывает алогичную, подрагивающую сухими смешками в груди радость. Потому что успели. Потому что жив, цел и не помнит хриплого ужаса.
Господи, пусть с нами рядом всегда будут люди, которые смогут разжать зубы и всунуть ручку, позволяя вдохнуть. Люди, которые сделают это вовремя, тем самым продлив нашу жизнь на какой-то клочок времени.